$MRNA Часть 3 В ваной, стоя перед зеркалом, он обнаружил, что находится в другом халате. Редкий бирюзовый цвет выдавал в нем редкий бирюзовый халат. Надевал Штирлиц его всего два раза. На кухне, как и в квартире, в целом все было, как и прежде, только один из стульев стоял не на месте. Штирлиц придал этому значение, но сам себе сказал, что не придаёт этому значение. Хотелось просто попить чай и не думать о том, что за ним кто-то следит. Чайник нагревался на газовой плите, Штирлиц достал телефон, тот ожил и сразу же включил программу Ивестиции. Привычным движением лёгкого наркомана-инвестора Штирлиц пролистал все свои позиции по акциям и с удивлением обнаружил, что МОДЕРНА за такое короткое время подросла аж на 2.99 процента. Скорость роста была поразительная. Это тебе не (выругался Штирлиц) голубые фишки. В отличнейшем расположении духа Штирлиц принялся за чай. Все-таки японцы были не прав, когда говорили, что в старости тяжело обучать себя думать по-новому, думал Штирлиц. Чай был сладким, похмелье не тревожило. За окном была зима, но свеимло солнце. Соседи через стенку не орали, может быть даже умерли, радостно предположил Штиилиц (они часто ссорились и ругались матом, наверняка зная, что слышимость в доме очень большая, и школьник, живущий на четыре этажа ниже, из-за них научится чему-то плохому) . Тут постучались. Штирлиц привычно на мгновение весь сгруппировался - его могли раскрыть, а потом тут же расслабился - Советского Союза уже не было, и он сам назодился, как это многие называют, на пенсии. Сучались явно не к нему. У нему вообще никогда не стучались. Он жил один и никого не трогал. И даже, когда стучались к нему, он притворялся, что никого нет дома - от некоторых старых привычек очень трудно избавиться. В дверь забарабанили. Требовательно. В его дверь. Штирлиц на мгновение потерялся. А капсула с цианидом все ещё при нем? И если, да, то где искать? -Штирлиц. Ну открывай уже. Это Марья. Штирлиц подошел к двери. Осторожно посмотрел в глазок, привычно держа в уме что к нему с другой стороны, возможно, приставили пистолет с глушителем, и увидел Марью. Та держала в руке какие-то вещи и выказывала признаки нетерпения. Штирлиц открыл дверь, понимая, что она будет и дальше стучать и тем самым привлекать к себе в ненужное внимание. Марья зашла в квартиру, по-хозяйки закрыла за собой входную дверь. Скинула вещи на пол - это была одежда, клубки для вязания, какие-то корзины и небольшой самогонный аппарат. "Ну, весь хабор я пока не забрала, но на первое время хватит, милый". Марья поцеловала Штрлица в губы, как-то любя, как-то совсем неправильно для бабы, которая ему всего лишь продавала самогон... И ту перед глазами все пронеслось. Память, будто на скором поезде доставила забытое целым составом воспоминаний в тот небольшой пробел во времени, который Штирлиц принял за обычный эпизод, возникающий при небольшом пренебрежении норм алкогольного распиития. Вот он, Штирлиц, вкалывает самогон через шприц в верюну. Вот он пьёт его. Вот он перезванивает всем своим бышим и у него быстро заканчивается деньги на счету, потому он звонит в Египет. Вот он кататаеися на атомобиле с задвинутой крышей в шапке ушашке и каким-то перепуганным котом. И вот он стоит перед дверью дома, в котором в течении шести месяцев должна жить Марья. На Алтае. Вот они вместе гонят самогон и вместе его пьют. Вот они женятся и мама Марьи плачет от того, что у Штирлиц уже нет мамы. Вот Штирлиц надевает свой привычный халат коричневого цвета и вот Марья говорит, что надо бы как-то надеть что-то более интересное. И вот они тут. Часть 4